mareicheva_olga (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
mareicheva_olga) wrote2004-02-16 03:33 am
mareicheva_olga) wrote2004-02-16 03:33 am
Город Солнца 1984, или миры Ивана Ефремова
Предварительные наброски
(условные обозначения: ТА - "Туманность Андромеды", ЛБ - "Лезвие бритвы", ЧБ - "Час Быка", СЗ - "Сердце Змеи", Тс - "Таис Афинская")
Вместо предисловия:
"НФ творчество Ефремова, оригинального философа и одного из
последних энциклопедистов 20 в., оказало революционное воздействие на
расцвет советской НФ в 1960-х гг., раскрыв перед ней поистине
будоражащие горизонты."
(Из биографии И.А. Ефремова. Автор не указан)
"Всемирно известный писатель, автор романов "Туманность Андромеды", "Лезвие бритвы", "Час Быка", "Таис Афинская" и многих других знаменитых произведений.
И здесь он проявил себя генератором смелых гипотез и пионерских фантастических идей, ряд которых оказали и, по-видимому, будут оказывать в будущем заметное влияние на творчество писателей-фантастов, ученых и изобретателей."
(Альберт Фаритович Сайфутдинов, рукопись 1987-1992)
И далее, и далее. Комплиментов можно найти много.
Одно из правил светского человека гласит: сначала ты работаешь на репутацию, а потом - она на тебя.
Разбуди читателя среди ночи, спроси, о чем писал Иван Ефремов, получишь уверенный ответ: о справедливом обществе, о героизме, о свободных и красивых людях. Те же благородные и красивые герои действуют и в исторических романах. Нам показан идеал, к которому надо стремиться. Ефремов - "писатель не просто всемирно известный, но великий. Классик двух жанров - исторического и фантастического, достигший в обоих жанрах абсолютного совершенства" (аннотация к переизданию "Лезвия бритвы").
Классики, как известно, всеми почитаемы, но мало кем читаемы. С Ефремовым это правило срабатывает на сто процентов. Нет, его поклонникам, наверное, известны сюжеты. Они даже в состоянии повторить без запинки зубодробительные имена землян будущего. Но вчитаться, представить себе этот "идеальный" мир в реальности труда себе не дают.
Оставляю "великого" и, тем более, "всемирно известного писателя" на совести составителей аннотаций. О вкусах не спорят, хотя мне трудно назвать Ефремова не то что великим, но даже просто мастером - он довольно косноязычен , характеры героев вообще не проработаны , а сюжет служит всего лишь поводом к произнесению долгих монологов. Всемирно известными можно уверенно назвать лишь троих русских писателей - Толстого, Достоевского, Чехова. Даже Солженицын с Бродским уже подзабылись.
Но для Ефремова мастерство не так уж важно. От подобных обвинений он блестяще защитился при помощи рассуждений Мвена Маса. Хороший слог - пережиток прошлого. "Он не мог не удивляться тому, как многое из недавней культуры человечества уже отошло в небытие. Исчезли совсем словесные тонкости - речевые и письменные ухищрения, считавшиеся некогда признаком большой образованности. Прекратилось совсем писание, как музыка слова. Исчезло искусное жонглирование словами, так называемое остроумие" (ТА). Требования Ефремова вообще очень просты: "Для меня любое произведение искусства, будь то книга, фильм или живопись, не существует, если в нем нет глубоко прочувствованной природы, красивых женщин и доблестных мужчин. - И зло обязательно наказано, - радостно захлопала в ладоши Сима, - и добро торжествует!" (ЛБ). Симпатичный набор, что и говорить. Но если не принимать ничего другого, в разряд "несуществующих" попадут, например, "Едоки картофеля" Ван Гога, а манера американцев цеплять хеппи-энды к классике окажется похвальной. Хотя дело не в этом, главное у Ефремова не сюжет, не характеры и, тем более, не стиль, а те идеи, которые он преподносит в оболочке приключенческого романа.
Какова же жизнь людей в этом прекрасном будущем? И вообще, какое будущее считать совершенным? Один из моих оппонентов, с которым мы вели спор в журнале "Лабиринт", сформулировал это так: "человек, оставаясь индивидуальностью, включится в общественную жизнь таким образом, что в полной мере сможет реализовать свою человеческую суть - стремление к творчеству, познанию и в то же время служить обществу". Формулировка блестящая - говорю без иронии. Определение принято. Остается только проверить истинность утверждения: "Так и устроено общество в романах И. Ефремова".
Индивидуальность человека это не только склонности, свойства характера, таланты. Это еще и привязанности, привычки, бытовые мелочи, из которых складывается неповторимая картина. Так вот, привязанностей ефремовского человека общество методично лишает с самого рождения. Потому что "только коллективное воспитание детей специально отобранными и обученными людьми может создать человека нашего общества" (ТА). Материнская любовь - это всего лишь инстинкт волчицы, это "пережиток тех времен, когда женщины вынужденно вели узкую жизнь и не могли быть вместе со своими возлюбленными". (ТА) То, что общение с ребенком - огромная радость для родителей, другая, непохожая на общение друг с другом, не приходит в голову ни красавице Веде, ни, тем более, автору. Таким образом, ребенок с самого раннего возраста лишен общения с родными, лишен возможности расти в уникальной атмосфере своей семьи, воспитываясь в ее традициях, перенимая опыт предков. Он лишен материнской ласки, отец не катает его на плечах, он не знает, как общаются мужчина и женщина, любящие друг друга. То есть, он лишен простых радостей, доступных даже детям "ЭРМ", которым посчастливилось расти в нормальных семьях, радостей, необходимых для нормального становления личности, как воздух.
Нет у этих детей старших или младших братьев и сестер. Биологические, разумеется, есть, но братских отношений возникнуть не может. "Совместная жизнь разных возрастных групп мешает воспитанию и раздражает самих учащихся". "Качественно различные существа" (ТА) общаться не должны, поэтому привязанность семнадцатилетней девушки и маленького Кая, воспитанника, который нужен ей, как младший братишка, обречена. Нет и привязанности к родным местам, к своему гнезду. Школьников каждые четыре года перевозят с места на место, взрослые тоже кочевники. Но, в отличие от кочевников древности, у которых все-таки был родной табор, улус, орда, племя, они - одиночки. Хотя и сказано: "Пресловутое одиночество человека, попавшего в будущее, столько раз обсуждалось и описывалось в старых романах. Одиночество всегда мыслилось как отсутствие близких, родных, а эти близкие составляли ничтожную кучку людей, связанных часто лишь формальными родственными узами. Но теперь, когда близок любой из людей, когда нет никаких границ и условностей, мешающих общению людей в любых уголках планеты... там, в наступающем грядущем нас ждут не менее близкие, родные люди, которые будут знать и чувствовать еще больше, еще ярче, чем покинутые нами навсегда наши современники" (СЗ). У людей будущего нет друзей. Они доброжелательны ко всем, но глубокой привязанности, уютных дружеских отношений, тесного круга, союза, всего этого не бывает. Это - "ничтожная кучка", шире надо мыслить...
Итак, внешние связи человека будущего строго регламентированы. К тому же он лишен корней. Что еще бросается в глаза, при прочтении романов - надуманные имена. Понятно, что в будущем привычные нам имена изменятся. Какие-то исчезнут, какие-то станут звучать совершенно по-другому. Но вряд ли в моду войдет неблагозвучие. Да, они говорят на всеобщем, нам неизвестном языке. Но романы-то пишутся на русском! А для русскоязычного читателя имена, вроде "Грим Шар", "Дар Ветер" или "Ива Джан" звучат комично. Хотя, это пустяки. Грустно другое. "Имена даются по любому понравившемуся созвучию". Никакой связи с предками, которую мы поддерживаем, нося родовое имя, фамилию, отчество, нет . Утешительно то, что в "ТА" созвучия хотя бы подбираются из языков тех народов, от которых происходишь, но это - единственный слабый признак принадлежности какому-то этносу. Многообразие сменилось единой культурой. К чему тогда ругать глобализм? В конце концов, навязываемая сейчас американщина, если ее идеализировать, тоже покажется весьма привлекательной, особенно если вместо гамбургеров они примутся пропагандировать что-нибудь вкусное и полезное. Быт ефремовских людей на удивление однообразен. Как говорил Честертон: "Вино - это дар богов и оно в каждой долине другое". Так вот, в будущем не будет французского сыра, крымского вина, русских щей. Не будет ремесел, танцев, обычаев, присущих какому-либо региону. Производство централизовано, еда производится на заводах, система образования едина, нет противоборства научных школ. Лица, души, одежды и мысли, возможно, красивы, но абсолютно одинаковы. А прекрасное стандартным не бывает.
Стремление к творчеству, вроде бы, поощряется. Но оно введено в очень строгие рамки. Литература, судя по всему, отомрет. Хотя древних поэтов цитируют постоянно, новая поэзия появиться не может - при отсутствии писания, как музыки слова. Изобразительное искусство, в котором обязательно присутствуют красивые люди и симпатичные пейзажи, однообразно и очень смахивает, в лучшем случае, на порядком надоевший соцреализм .
С литературой тоже непонятно: почему-то из всего наследия многих и многих народов, ефремовские герои освоили только бульварные романы - именно по ним Фай Родис судит о вкусах и предпочтениях землян ЭРМ. Про драматическое искусство вообще нет упоминания, танец позволено развивать только в одном направлении: "на Земле отсутствуют мужчины-танцовщики. Только женщины способны передать своим телом все волнения, томления и желания, обуревающие человека в его поисках прекрасного" (ЧБ). Примечательно то, что яростный обличитель ханжества, не позволяющего показывать женщину откровенно-эротичной, заставляет положительных героев произносить фразы, достойные какой-нибудь зощенковской обитательницы коммунальной кухни, когда речь идет о мужском теле: "...мужики, одетые в какие-то хвосты или шкуры, виляют задами, выпячивают животы и дико виляют бедрами... " (ЛБ). Все та же двойная мораль, только наизнанку. Тем более, что, хотя в танце действительно присутствует эрос (по представлениям греков, разлитый во всей природе), сводить его исключительно к эротическому зрелищу не стоит. Потому что были боевые танцы, танцы-молитвы, танцы-священнодействия. У хасидов танцуют исключительно мужчины, у арабов мужчины и женщины танцевали отдельно. К тому же, не вижу причины унижать мужчин-танцовщиков: искусство передавать своим телом то, что волнует зрителя, зависит не от пола, или сексуальной ориентации, а от умения и таланта.
Каждый ищет свое. В конце концов, сам Ефремов вполне мог не видеть особой красоты в танцах гвинейского ансамбля и по-мужски сетовать на то, что хорошеньких девушек показывают не так часто, как мужчин. Но свои вкусы он определяет единственно-правильными и защищает их весьма яростно. Убежденность, что все совершенные люди должны разделять единственно-верные представления Ивана Антоновича/Антиповича Ефремова, даже трогательна. "Картины походили одна на другую, изображая темными, тусклыми красками людей громадных размеров, почему-то голых, некрасивых, с дряблыми и рыхлыми телами. Эти люди то убивали друг друга, то униженно валялись в ногах у свирепых владык, то объедались невероятным количеством пищи. Нередко на картинах размерами больше эхена была изображена только пища - отвратительные груды зарезанных животных, мерзких рыб и больших пауков, фрукты и хлебы... " Так видит Эрмитаж дикарь-туарег (рассказ "Афанеор, дочь Ахархеллена") - и, похоже, автор с ним согласен. Искусствоведы в ЛБ тоже недалеко ушли от дикарей и обсуждают не работу скульптора, а тело его модели - их автору легко переспорить. Все опять возвращается к красивым женщинам, доблестным мужчинам и тому же набору. Идеальным произведением искусства, если следовать таким критерием, можно назвать рекламный ролик - все атрибуты налицо. А статуя Афродиты Милосской оказывается неправильной, негреческой, некрасивой, не одобренной признанными авторитетами древней Греции, поскольку не отвечает разработанным Ефремовым канонам.
Регламентирована даже внешность. Уж здесь-то, казалось бы, спорить не о чем - это дело исключительно вкуса. Но в мире Ефремова дело обстоит по-другому. Милые сердцу автора невысокие, широкобедрые и круглолицые женщины - единственные, кто имеет право на существование. Это не естественная для писателя страсть прославлять излюбленный тип красоты (у А. Толстого, например, героини часто пепельноволосы и обладают вздернутыми носами). Единственность именно этого типа обоснована речью Ивана Гирина, героя ЛБ, занимающей 23 страницы убористого текста, но и другие герои других книг рано или поздно сбиваются на эту тему. "- Вот древнейший облик жены, - с торжеством сказал Лисипп, - крепкая, невысокая, широкобедрая, круглолицая, широкоглазая - разве она не прекрасна? Кто из вас может возразить?" (Тс) Далее скульпторы разбирают красоту Таис по всем статьям, рассуждая о женщинах, точно о породистых лошадях, а заодно ругают на все корки статую Венеры Милосской. . Ни один вопрос не обсуждается так яростно, как ширина женских бедер, или форма носа. Псевдонаучность подобных рассуждений впечатляет, но даже моих скромных познаний достаточно, чтобы распознать блеф. Для медика Гирин поразительно невежественен. Иначе он не мог бы не заметить, что большие животы Венер Кранаха, или Боттичелли, признак не рахита, как уверяет он свою аудиторию, а беременности! В эпоху Возрождения именно беременная женщина считалась самой красивой. Впрочем, то, что женщины беременеют, рожают - в муках, что младенцы орут, просят есть, пачкают пеленки, где-то за кадром. Это все - неприятные явления, мешающие женщине быть с возлюбленным и служить обществу. По-моему, одного этого хватит, чтобы развеять миф о Ефремове, восхваляющем женщин. Такая неприязнь к материнству - не книжно-возвышенному термину, а реальному явлению, больше смахивает на женоненавистничество.
__________________________________
Чтобы не быть голословной: "Дар Ветер смотрел на толстые надбровные выступы, выражавшие тупую свирепость пермского гада и видел рядом гибкую Веду". "Бет Лон был могучим умом, гипертрофированным за счет слабого развития моральных устоев и торможения желаний" (хотя бы "ум Бета Лона был гипертрофирован за счет..." не надо смешивать в одной фразе идиому и буквальное значение!) (ТА). "Рога мыслящему существу не нужны и никогда у него не будут" (СЗ) Не говоря уж о том, что несколько страниц текста, перенасыщенного специальными терминами, не всегда уместны даже в научно-популярной литературе, а выдавать их за прямую речь вообще смешно.
"В "Туманности Андромеды", "Сердце Змеи" и "Часе Быка" Иван Антонович создал внутренне непротиворечивые художественные и концептуальные образы людей и общественных отношений из одного возможного следующего состояния мира, где более высокий уровень этического, интеллектуального и биологического развития Разума." (Атанас Петков Славов, Клуб фантастики и прогностики "Иван Ефремов", Болгария. ) Насколько высок этический уровень развития ефремовских людей я скажу позже.
Причем у женщин всплески человечности еще случаются, в таком случае идеальное общество готово отправить их в резервацию ("- Есть остров Матерей - Ява. Там живут все, кто хочет сам воспитывать своего ребенка." - ТА). Про остров отцов ничего не слышно.
С удивлением обнаружила в начале словарной статьи: "Ефремов Иван Антонович (настоящее отчество Антипович).
Вот образчик поэзии будущего: "Не спи! Равнодушие - победа Энтропии черной" (СЗ). О музыке слова говорить не приходится, это верно.
"Около пешеходного моста возвышалась пирамида ... На ее усеченной верхушке стояло изваяние человека в рабочем комбинезоне. В правой руке он держал молоток, левой высоко поднимал вверх сверкающий шар с четырьмя отростками передающих антенн." (ТА).
А вот восприятие старой картины: "Над излучиной огромной реки, образовавшей высокий мыс, стояла серая от старости деревянная церковь, сиротливо обращенная к простору заречных полей и лугов. Тонкий крест на куполе чернел под рядами низких тяжелых туч. На маленьком кладбище позади церкви несколько ив и берез склоняли под ветром свои растрепанные вершины. - вполне узнаваемое описание картины "Над вечным покоем" - И вся гамма синевато-серо-зеленых красок картины говорила о просторах неурожайной земли, где человеку жить трудно, холодно и голодно, где так чувствуется его одиночество, характерное в давние времена людского неразумия.".
Да... Альтов, с его "кружевами, говорящими о тяжелом труде испанских прачек" этот шедевр не превзошел..
То, что я скажу, субъективно, но у меня вызывает сомнение тезис о том, что "эстетическое удовольствие, чувство красоты сильнее от женского тела у мужчин, чем у женщины - от мужского" (ЛБ). Точка зрения, надо сказать, распространенная: "женщина любит ушами, а мужчина глазами", "Для женщины внешность партнера не так важна", в мозгу возбуждаются не те центры и т.д. Хотя, на мой взгляд, все эти доводы поразительно напоминают измышления викторианских медиков о том, что женщина не должна испытывать оргазма. Успех красивых актеров, или описания героев любовников в дамских романах - наилучшие доказательства того, что женщина испытывает удовольствие, видя (или представляя) красивого мужчину. А то, что право любоваться мужской красотой отдано на откуп исключительно представителям сексменьшинств, объясняется , прежде всего, ханжеским воспитанием и пресловутым двойным стандартом: то, что можно мужчине, женщина себе позволять не должна.
Продолжение следует.
(условные обозначения: ТА - "Туманность Андромеды", ЛБ - "Лезвие бритвы", ЧБ - "Час Быка", СЗ - "Сердце Змеи", Тс - "Таис Афинская")
Вместо предисловия:
"НФ творчество Ефремова, оригинального философа и одного из
последних энциклопедистов 20 в., оказало революционное воздействие на
расцвет советской НФ в 1960-х гг., раскрыв перед ней поистине
будоражащие горизонты."
(Из биографии И.А. Ефремова. Автор не указан)
"Всемирно известный писатель, автор романов "Туманность Андромеды", "Лезвие бритвы", "Час Быка", "Таис Афинская" и многих других знаменитых произведений.
И здесь он проявил себя генератором смелых гипотез и пионерских фантастических идей, ряд которых оказали и, по-видимому, будут оказывать в будущем заметное влияние на творчество писателей-фантастов, ученых и изобретателей."
(Альберт Фаритович Сайфутдинов, рукопись 1987-1992)
И далее, и далее. Комплиментов можно найти много.
Одно из правил светского человека гласит: сначала ты работаешь на репутацию, а потом - она на тебя.
Разбуди читателя среди ночи, спроси, о чем писал Иван Ефремов, получишь уверенный ответ: о справедливом обществе, о героизме, о свободных и красивых людях. Те же благородные и красивые герои действуют и в исторических романах. Нам показан идеал, к которому надо стремиться. Ефремов - "писатель не просто всемирно известный, но великий. Классик двух жанров - исторического и фантастического, достигший в обоих жанрах абсолютного совершенства" (аннотация к переизданию "Лезвия бритвы").
Классики, как известно, всеми почитаемы, но мало кем читаемы. С Ефремовым это правило срабатывает на сто процентов. Нет, его поклонникам, наверное, известны сюжеты. Они даже в состоянии повторить без запинки зубодробительные имена землян будущего. Но вчитаться, представить себе этот "идеальный" мир в реальности труда себе не дают.
Оставляю "великого" и, тем более, "всемирно известного писателя" на совести составителей аннотаций. О вкусах не спорят, хотя мне трудно назвать Ефремова не то что великим, но даже просто мастером - он довольно косноязычен , характеры героев вообще не проработаны , а сюжет служит всего лишь поводом к произнесению долгих монологов. Всемирно известными можно уверенно назвать лишь троих русских писателей - Толстого, Достоевского, Чехова. Даже Солженицын с Бродским уже подзабылись.
Но для Ефремова мастерство не так уж важно. От подобных обвинений он блестяще защитился при помощи рассуждений Мвена Маса. Хороший слог - пережиток прошлого. "Он не мог не удивляться тому, как многое из недавней культуры человечества уже отошло в небытие. Исчезли совсем словесные тонкости - речевые и письменные ухищрения, считавшиеся некогда признаком большой образованности. Прекратилось совсем писание, как музыка слова. Исчезло искусное жонглирование словами, так называемое остроумие" (ТА). Требования Ефремова вообще очень просты: "Для меня любое произведение искусства, будь то книга, фильм или живопись, не существует, если в нем нет глубоко прочувствованной природы, красивых женщин и доблестных мужчин. - И зло обязательно наказано, - радостно захлопала в ладоши Сима, - и добро торжествует!" (ЛБ). Симпатичный набор, что и говорить. Но если не принимать ничего другого, в разряд "несуществующих" попадут, например, "Едоки картофеля" Ван Гога, а манера американцев цеплять хеппи-энды к классике окажется похвальной. Хотя дело не в этом, главное у Ефремова не сюжет, не характеры и, тем более, не стиль, а те идеи, которые он преподносит в оболочке приключенческого романа.
Какова же жизнь людей в этом прекрасном будущем? И вообще, какое будущее считать совершенным? Один из моих оппонентов, с которым мы вели спор в журнале "Лабиринт", сформулировал это так: "человек, оставаясь индивидуальностью, включится в общественную жизнь таким образом, что в полной мере сможет реализовать свою человеческую суть - стремление к творчеству, познанию и в то же время служить обществу". Формулировка блестящая - говорю без иронии. Определение принято. Остается только проверить истинность утверждения: "Так и устроено общество в романах И. Ефремова".
Индивидуальность человека это не только склонности, свойства характера, таланты. Это еще и привязанности, привычки, бытовые мелочи, из которых складывается неповторимая картина. Так вот, привязанностей ефремовского человека общество методично лишает с самого рождения. Потому что "только коллективное воспитание детей специально отобранными и обученными людьми может создать человека нашего общества" (ТА). Материнская любовь - это всего лишь инстинкт волчицы, это "пережиток тех времен, когда женщины вынужденно вели узкую жизнь и не могли быть вместе со своими возлюбленными". (ТА) То, что общение с ребенком - огромная радость для родителей, другая, непохожая на общение друг с другом, не приходит в голову ни красавице Веде, ни, тем более, автору. Таким образом, ребенок с самого раннего возраста лишен общения с родными, лишен возможности расти в уникальной атмосфере своей семьи, воспитываясь в ее традициях, перенимая опыт предков. Он лишен материнской ласки, отец не катает его на плечах, он не знает, как общаются мужчина и женщина, любящие друг друга. То есть, он лишен простых радостей, доступных даже детям "ЭРМ", которым посчастливилось расти в нормальных семьях, радостей, необходимых для нормального становления личности, как воздух.
Нет у этих детей старших или младших братьев и сестер. Биологические, разумеется, есть, но братских отношений возникнуть не может. "Совместная жизнь разных возрастных групп мешает воспитанию и раздражает самих учащихся". "Качественно различные существа" (ТА) общаться не должны, поэтому привязанность семнадцатилетней девушки и маленького Кая, воспитанника, который нужен ей, как младший братишка, обречена. Нет и привязанности к родным местам, к своему гнезду. Школьников каждые четыре года перевозят с места на место, взрослые тоже кочевники. Но, в отличие от кочевников древности, у которых все-таки был родной табор, улус, орда, племя, они - одиночки. Хотя и сказано: "Пресловутое одиночество человека, попавшего в будущее, столько раз обсуждалось и описывалось в старых романах. Одиночество всегда мыслилось как отсутствие близких, родных, а эти близкие составляли ничтожную кучку людей, связанных часто лишь формальными родственными узами. Но теперь, когда близок любой из людей, когда нет никаких границ и условностей, мешающих общению людей в любых уголках планеты... там, в наступающем грядущем нас ждут не менее близкие, родные люди, которые будут знать и чувствовать еще больше, еще ярче, чем покинутые нами навсегда наши современники" (СЗ). У людей будущего нет друзей. Они доброжелательны ко всем, но глубокой привязанности, уютных дружеских отношений, тесного круга, союза, всего этого не бывает. Это - "ничтожная кучка", шире надо мыслить...
Итак, внешние связи человека будущего строго регламентированы. К тому же он лишен корней. Что еще бросается в глаза, при прочтении романов - надуманные имена. Понятно, что в будущем привычные нам имена изменятся. Какие-то исчезнут, какие-то станут звучать совершенно по-другому. Но вряд ли в моду войдет неблагозвучие. Да, они говорят на всеобщем, нам неизвестном языке. Но романы-то пишутся на русском! А для русскоязычного читателя имена, вроде "Грим Шар", "Дар Ветер" или "Ива Джан" звучат комично. Хотя, это пустяки. Грустно другое. "Имена даются по любому понравившемуся созвучию". Никакой связи с предками, которую мы поддерживаем, нося родовое имя, фамилию, отчество, нет . Утешительно то, что в "ТА" созвучия хотя бы подбираются из языков тех народов, от которых происходишь, но это - единственный слабый признак принадлежности какому-то этносу. Многообразие сменилось единой культурой. К чему тогда ругать глобализм? В конце концов, навязываемая сейчас американщина, если ее идеализировать, тоже покажется весьма привлекательной, особенно если вместо гамбургеров они примутся пропагандировать что-нибудь вкусное и полезное. Быт ефремовских людей на удивление однообразен. Как говорил Честертон: "Вино - это дар богов и оно в каждой долине другое". Так вот, в будущем не будет французского сыра, крымского вина, русских щей. Не будет ремесел, танцев, обычаев, присущих какому-либо региону. Производство централизовано, еда производится на заводах, система образования едина, нет противоборства научных школ. Лица, души, одежды и мысли, возможно, красивы, но абсолютно одинаковы. А прекрасное стандартным не бывает.
Стремление к творчеству, вроде бы, поощряется. Но оно введено в очень строгие рамки. Литература, судя по всему, отомрет. Хотя древних поэтов цитируют постоянно, новая поэзия появиться не может - при отсутствии писания, как музыки слова. Изобразительное искусство, в котором обязательно присутствуют красивые люди и симпатичные пейзажи, однообразно и очень смахивает, в лучшем случае, на порядком надоевший соцреализм .
С литературой тоже непонятно: почему-то из всего наследия многих и многих народов, ефремовские герои освоили только бульварные романы - именно по ним Фай Родис судит о вкусах и предпочтениях землян ЭРМ. Про драматическое искусство вообще нет упоминания, танец позволено развивать только в одном направлении: "на Земле отсутствуют мужчины-танцовщики. Только женщины способны передать своим телом все волнения, томления и желания, обуревающие человека в его поисках прекрасного" (ЧБ). Примечательно то, что яростный обличитель ханжества, не позволяющего показывать женщину откровенно-эротичной, заставляет положительных героев произносить фразы, достойные какой-нибудь зощенковской обитательницы коммунальной кухни, когда речь идет о мужском теле: "...мужики, одетые в какие-то хвосты или шкуры, виляют задами, выпячивают животы и дико виляют бедрами... " (ЛБ). Все та же двойная мораль, только наизнанку. Тем более, что, хотя в танце действительно присутствует эрос (по представлениям греков, разлитый во всей природе), сводить его исключительно к эротическому зрелищу не стоит. Потому что были боевые танцы, танцы-молитвы, танцы-священнодействия. У хасидов танцуют исключительно мужчины, у арабов мужчины и женщины танцевали отдельно. К тому же, не вижу причины унижать мужчин-танцовщиков: искусство передавать своим телом то, что волнует зрителя, зависит не от пола, или сексуальной ориентации, а от умения и таланта.
Каждый ищет свое. В конце концов, сам Ефремов вполне мог не видеть особой красоты в танцах гвинейского ансамбля и по-мужски сетовать на то, что хорошеньких девушек показывают не так часто, как мужчин. Но свои вкусы он определяет единственно-правильными и защищает их весьма яростно. Убежденность, что все совершенные люди должны разделять единственно-верные представления Ивана Антоновича/Антиповича Ефремова, даже трогательна. "Картины походили одна на другую, изображая темными, тусклыми красками людей громадных размеров, почему-то голых, некрасивых, с дряблыми и рыхлыми телами. Эти люди то убивали друг друга, то униженно валялись в ногах у свирепых владык, то объедались невероятным количеством пищи. Нередко на картинах размерами больше эхена была изображена только пища - отвратительные груды зарезанных животных, мерзких рыб и больших пауков, фрукты и хлебы... " Так видит Эрмитаж дикарь-туарег (рассказ "Афанеор, дочь Ахархеллена") - и, похоже, автор с ним согласен. Искусствоведы в ЛБ тоже недалеко ушли от дикарей и обсуждают не работу скульптора, а тело его модели - их автору легко переспорить. Все опять возвращается к красивым женщинам, доблестным мужчинам и тому же набору. Идеальным произведением искусства, если следовать таким критерием, можно назвать рекламный ролик - все атрибуты налицо. А статуя Афродиты Милосской оказывается неправильной, негреческой, некрасивой, не одобренной признанными авторитетами древней Греции, поскольку не отвечает разработанным Ефремовым канонам.
Регламентирована даже внешность. Уж здесь-то, казалось бы, спорить не о чем - это дело исключительно вкуса. Но в мире Ефремова дело обстоит по-другому. Милые сердцу автора невысокие, широкобедрые и круглолицые женщины - единственные, кто имеет право на существование. Это не естественная для писателя страсть прославлять излюбленный тип красоты (у А. Толстого, например, героини часто пепельноволосы и обладают вздернутыми носами). Единственность именно этого типа обоснована речью Ивана Гирина, героя ЛБ, занимающей 23 страницы убористого текста, но и другие герои других книг рано или поздно сбиваются на эту тему. "- Вот древнейший облик жены, - с торжеством сказал Лисипп, - крепкая, невысокая, широкобедрая, круглолицая, широкоглазая - разве она не прекрасна? Кто из вас может возразить?" (Тс) Далее скульпторы разбирают красоту Таис по всем статьям, рассуждая о женщинах, точно о породистых лошадях, а заодно ругают на все корки статую Венеры Милосской. . Ни один вопрос не обсуждается так яростно, как ширина женских бедер, или форма носа. Псевдонаучность подобных рассуждений впечатляет, но даже моих скромных познаний достаточно, чтобы распознать блеф. Для медика Гирин поразительно невежественен. Иначе он не мог бы не заметить, что большие животы Венер Кранаха, или Боттичелли, признак не рахита, как уверяет он свою аудиторию, а беременности! В эпоху Возрождения именно беременная женщина считалась самой красивой. Впрочем, то, что женщины беременеют, рожают - в муках, что младенцы орут, просят есть, пачкают пеленки, где-то за кадром. Это все - неприятные явления, мешающие женщине быть с возлюбленным и служить обществу. По-моему, одного этого хватит, чтобы развеять миф о Ефремове, восхваляющем женщин. Такая неприязнь к материнству - не книжно-возвышенному термину, а реальному явлению, больше смахивает на женоненавистничество.
__________________________________
Чтобы не быть голословной: "Дар Ветер смотрел на толстые надбровные выступы, выражавшие тупую свирепость пермского гада и видел рядом гибкую Веду". "Бет Лон был могучим умом, гипертрофированным за счет слабого развития моральных устоев и торможения желаний" (хотя бы "ум Бета Лона был гипертрофирован за счет..." не надо смешивать в одной фразе идиому и буквальное значение!) (ТА). "Рога мыслящему существу не нужны и никогда у него не будут" (СЗ) Не говоря уж о том, что несколько страниц текста, перенасыщенного специальными терминами, не всегда уместны даже в научно-популярной литературе, а выдавать их за прямую речь вообще смешно.
"В "Туманности Андромеды", "Сердце Змеи" и "Часе Быка" Иван Антонович создал внутренне непротиворечивые художественные и концептуальные образы людей и общественных отношений из одного возможного следующего состояния мира, где более высокий уровень этического, интеллектуального и биологического развития Разума." (Атанас Петков Славов, Клуб фантастики и прогностики "Иван Ефремов", Болгария. ) Насколько высок этический уровень развития ефремовских людей я скажу позже.
Причем у женщин всплески человечности еще случаются, в таком случае идеальное общество готово отправить их в резервацию ("- Есть остров Матерей - Ява. Там живут все, кто хочет сам воспитывать своего ребенка." - ТА). Про остров отцов ничего не слышно.
С удивлением обнаружила в начале словарной статьи: "Ефремов Иван Антонович (настоящее отчество Антипович).
Вот образчик поэзии будущего: "Не спи! Равнодушие - победа Энтропии черной" (СЗ). О музыке слова говорить не приходится, это верно.
"Около пешеходного моста возвышалась пирамида ... На ее усеченной верхушке стояло изваяние человека в рабочем комбинезоне. В правой руке он держал молоток, левой высоко поднимал вверх сверкающий шар с четырьмя отростками передающих антенн." (ТА).
А вот восприятие старой картины: "Над излучиной огромной реки, образовавшей высокий мыс, стояла серая от старости деревянная церковь, сиротливо обращенная к простору заречных полей и лугов. Тонкий крест на куполе чернел под рядами низких тяжелых туч. На маленьком кладбище позади церкви несколько ив и берез склоняли под ветром свои растрепанные вершины. - вполне узнаваемое описание картины "Над вечным покоем" - И вся гамма синевато-серо-зеленых красок картины говорила о просторах неурожайной земли, где человеку жить трудно, холодно и голодно, где так чувствуется его одиночество, характерное в давние времена людского неразумия.".
Да... Альтов, с его "кружевами, говорящими о тяжелом труде испанских прачек" этот шедевр не превзошел..
То, что я скажу, субъективно, но у меня вызывает сомнение тезис о том, что "эстетическое удовольствие, чувство красоты сильнее от женского тела у мужчин, чем у женщины - от мужского" (ЛБ). Точка зрения, надо сказать, распространенная: "женщина любит ушами, а мужчина глазами", "Для женщины внешность партнера не так важна", в мозгу возбуждаются не те центры и т.д. Хотя, на мой взгляд, все эти доводы поразительно напоминают измышления викторианских медиков о том, что женщина не должна испытывать оргазма. Успех красивых актеров, или описания героев любовников в дамских романах - наилучшие доказательства того, что женщина испытывает удовольствие, видя (или представляя) красивого мужчину. А то, что право любоваться мужской красотой отдано на откуп исключительно представителям сексменьшинств, объясняется , прежде всего, ханжеским воспитанием и пресловутым двойным стандартом: то, что можно мужчине, женщина себе позволять не должна.
Продолжение следует.
no subject
no subject
Собственно, я вижу в старых книгах то очарование слога, что он непривычен, и для нашего слуха - развернут, с диковинными порой конструкциями и так далее. Впрочем, Ефремов не настолько стар в этом смысле, чтобы списывать такие ошибки на время.
Ох, у меня их можно найти, небось, немало;) Вот бы он поругался на мои тексты;)
Вопрос, видимо, не как он писал на самом деле, а почему его так воспринимали.
Re:
На мой взгляд, эти романы можно воспринимать только как курьезы. Но ведь славословят его до сих пор - и как великого писателя, и как философа, и как историка...
На меня бы точно поругался - я очень люблю тот самый "средневековый идеал", который он так клеймит - симпатичных остроумных юношей. :)
Re:
Может, скажем, Анаксимандра с его теорией мироздания критиковали приверженцы более поздних философов-а парень вошел в учебники, с тем, чтобы студенты, зевая, заучивали, какой элемент он полагал основным.
Просто развенчивать идеалы; сложнее искать причину их идеализации;)
Re:
Хоть немного, хоть мкроскопическими дозами, а давал информацию товарищ, например, о тантре, о древних культах. О поэтах серебряного века. Но теперь-то все то можно и так найти.
Re:
Вот дамочки на Ефремова ой как западают!
Re:
no subject
И почему Ефремову мужские рубашки с кружевами жить не дают? Весь 18 век (даже не будем брать более ранний период) мужчины в них ходили. А женственными не стали.
И громадный крепкий мужик (идеал Ефремова) не сможет быть ни танцором, ни хорошим фехтовальщиком, ни профессиональным солдатом. Опять же, у каждой профессии - свой тип. Что ту плохого?
no subject
Ну, почему же профессиональным солдатом не может? Артиллеристом - вполне. Ящики со снарядами тягать - самое то :)
no subject