Вот уже год как длится эта нелепая до невозможного история. По моему убеждению она выеденного яйца не стоит, но последнее время становится какой-то утомительной.
Год назад из самиздатовского журнала ушел человек. И целый год редакцию этого журнала обзывают всякими нехорошими словами и едят с той самой приправой. Мне это осточертело.
Для не посвященных в конфликт:
1) Лабиринт - еженедельное издание, тираж - 140 экз. Место издания - Петербург. Место распространения - тусовка.
В Лабиринте печатаются стихи, проза, есть рубрика "переписка" - наследие "Сороки", в последнее время она сильно сократилась. "Мнения" - рубрика "Мое мнение", разговоры в основном на околожурнальную тематику. "Эхо" - отзывы читателей о материалах предыдущих номеров.
2)Джералд (Король гоблинов) - главный редактор. Лэнсер, Дерзновенный (Дерзкий) входят в состав редакции.
3) В "Лабиринте" человек, известный многим как Паршивец, печатался под псевдонимом Бель Иль (он сам не считает должным это скрывать). Тимоти Кейн - персонаж, или, если угодно, "вселенец" Бель-Иля, сверходаренный малыш из параллельного мира (Что такое "вселенец" не спрашивайте :))
4) Гоблины - участники лабиринтовской переписки (по умолчанию)
Итак:
Роман о Паршивце
Скоро годовщина "Норд-Оста".
В масштабах лабиринтского королевства эта трагедия совпадает с историей трагикомического жанра. Вернее, с трагифарсом.
Вскоре после этого, на Блин-Коме, ко мне обратилась известная в питерском самиздате дама. Имени не назову, не хочу ставить ее в неудобное положение.
- Что это у вас в "Лабиринте" Паршивца обижают?
Я чуть не задохнулась.
- Ну, знаете, он сам всех, кого мог, обидел.
- Да вы что? Паршивец - это же такая лапочка! Он никого никогда не обидит!
Тон - авторитетнейший. Запомните раз и навсегда: Волга впадает в Каспийское море. Лошади кушают овес и сено. Дважды два - четыре. Паршивец - существо безобидное.
...Что такое "Лабиринт"? Если отрешиться от эмоций - всего лишь один из самиздатовских журналов города Питера. В какой то миг политика редакции перестала тебя устраивать? Не печатайся там больше. Не читай, в конце концов. Обратись в другое издание, а не нравится - открой собственное. В свою очередь и редакция имеет полное право распрощаться с автором, который ее не устраивает. Обычный рабочий момент. Тем не менее, уход Бель-Иля был обставлен как театральное действо, он до сих пор изображает из себя невинного страдальца, статисты охотно ему подыгрывают, не гнушаясь откровенной клеветой, дорогих мне людей поливают грязью, сага о несчастном изгнаннике продолжается. Ну что ж, господа, извольте выслушать и другую сторону. Силы неравны - это я признаю сразу. Я не собираюсь использовать такие эффективные приемы, как вымышленные младенцы, якобы расстрелянные Дерзким, или разговоры с собственными леваками. Кроме того, чтобы рассказать обо всех известных мне событиях, представляющих этого человека в весьма неприглядном виде я не могу - слишком многое стало известно из совершенно личных разговоров и писем. Постараюсь обойтись по мере возможного и без раскрытия псевдонимов - хотя Бель-Иль в этом случае не церемонится. В "Лабиринте" он посоветовал M-me Sans-Culotte вспомнить свои первые литературные опыты, хотя к тому времени она появлялась только как автор посланий и "мнений", а в повествованиях о своих несчастьях объясняет всем желающим, под каким псевдонимом Ундина писала в Сороку. Так что пусть и он не жалуется.
Итак:
Глава 1 Начало
[color=darkred]и... самое главное - Тим. Не получилось по мне, принялись - по нему. И началось это ДО его послания про Норд-Ост. На мне - черт с ним, но на Тиме! (Паршивец)[/color]
Что правда, то правда, началось все до "Норд-Оста".
А начало было не так уж и плохо - для меня, по крайней мере. На сорочинской тусовке я не бывала, но в газете послания Паршивца и его леваков заметила и читала с удовольствием. Позже, в 2001 году, во время подготовки к празднику "Японская весна" мне попали в руки номера "Лабиринта". И то, что симпатичные мне люди пишут в этот журнал, в какой-то степени
повлияло на мое решение отдать туда мои вещицы. Правда, решающую роль сыграл все-таки НВ.
(Понимаю, что абзац выглядит несколько самонадеянно - осчастливил живой классик! Но для меня сам факт публикации значил мало. К тому времени у меня уже было несколько выступлений на публике, съемка на одной из телестудий (передача не состоялась), сборничек стихов разошелся. Так что в себе я была вполне уверена. Я - не золотой червонец, всем нравиться не обязана. Кому-то мои творения не по вкусу - ваше право. Но от людей, которые в области литературы для меня действительно авторитетны, и чье мнение для меня действительно важно, я получила одобрение. Так что я себе цену знаю и комплексовать не собираюсь. Ну, это отступление от темы).
Когда это переменилось? Не с нытья и депрессии. Не с рассказов Эола. Споры - не вражда. Уж сколько разногласий у нас было с НВ на бумаге - это нисколько не мешает мне с удовольствием читать его (их!) произведения и общаться с автором, во время его редких приездов. Началось все, пожалуй, с Ундины.
Сначала появилось послание про розу на могиле любви. Любовь умерла, остались только - дальше следовало описание двух чудовищ, в которых можно было узнать карикатурные изображения двух редакционных персонажей - и свора за их спинами.
Не знаю, что сподвигло Эола на эту гадость. Разговор о его рассказах (мнение о которых я не изменила) он прекратил блестяще и с большим достоинством, после чего мое уважение к этому человеку очень возросло. Бог с ним, не о нем разговор. Ундина задала прямой вопрос: меня ты тоже причисляешь к своре? Эол не причислял, причислил Бель Иль.
До того были разборки с Блэром - на них я останавливаться не буду, хотя они и начались совершенно на пустом месте. С Блэром справиться не удалось - драконы существа стойкие. И - почти перефразируя Бель Иля - не получилось по нему, принялся по ней. Как отреагируют защитники придуманного малыша на эту пощечину ранимой и беззащитной в своей любви к оскорбившему ее человеку Ундине? Или опять сработает этика готтентота: "добро, это если я у соседа корову украл, а зло, это когда у меня корову украли".
Хотя, оглядываясь назад - и далеко назад , пересмотрев всю подшивку номеров - я понимаю, что это была случайность.
Слишком уж часто говорил Бель Иль о предательстве. Цитаты из Городницкого, разговоры, сюжеты... Похоже, таковы были правила задуманной им игры, так должен был развиваться сюжет: Бель Иля предают, он всех великодушно прощает, все вскакивают на столы и кричат: "О Капитан мой, Капитан!". Конец фильма. Ундина всего лишь подвернулась под руку и была назначена на роль предательницы.
Бель Иль пишет: "Перед зрителями, не, ну, заклеймить поведение коллективно поигнорить и... "
"Поигнорить" - это вот о чем. Когда разговорам, казалось, конца не будет, один из друзей Бель Иля попросил: "Не трогайте Альку. У него сейчас сложности".
Редакция согласилась. И не трогала, пока это было можно. И оказалась виноватой - зарезала на корню роль бунтаря, превратив его в неуловимого Джо из анекдота. Или тут уместнее другой анекдот, про садиста и мазохиста: "Мучай меня! - Не буду!". Так и дожили до ноября.
А потом был Норд Ост.
Глава 2. Норд Ост
Тима жалко, очень, но ДКГ... ДКГ странно не верит в чужих вселенцев, пестуя своих. (Из комментариев)
Кто хочет вспомнить, как это было - пусть поднимет прошлогодние газеты.
Было страшно.
Страшно звонить знакомым. Страшно смотреть телевизор. Страшно думать: кто там может быть. И это нам, питерским, а ведь среди лабиринтовцев были к тому времени и москвичи. Уговаривали себя: Москва город немаленький, почему думаешь, что будет такое совпадение... Но когда звонили друзьям, влюбленным в мюзиклы, а телефоны не отвечали, напридумывать себе можно было все что угодно.
Из близких друзей никто не пострадал. Но все равно эта история бесследно не прошла.
Мы сидели в гостях и хозяйка дома сказала: "Там О'Карпов. Позвонил Марго: "Жив-здоров, сижу на мине". Все. Больше друзья его не слышали. Через несколько дней услышали фамилию, когда читали список погибших.
Я к числу его друзей не принадлежала, мы и знакомы не были, но разные люди, из совершенно разных, никак не пересекающихся компаний в Питере, оказалось, хорошо знали этого москвича. Мне нравились его песни. Сайт у него чудесный - не заглох, друзья поддерживают... Такая вот история. А потом и еще узнавали: у кого-то там племянница оказалась, у кого-то приятели. Садья, помнится, писала о том, что ее друзья пережили. Реальная трагедия, которая коснулась многих.
И после этого - послание Тимоти. Норд-Ост приравнивается к "демоническим войнам" идущим в выдуманном мире. Причем там, судя по всему страшнее, но супермладенец все уладит. Остается загадкой, почему не сделал этого здесь и сейчас. Ну «кастанулся» бы в болид Бараеву на голову – что ему стоит? Вообще-то для крутого Тима Кейна вернуться в прошлое и исправить свое упущение – сущий пустяк. Если он это сделает я немедленно перед ним извинюсь и сниму все обвинения.
Рассуждать о вселенцах не берусь. Если вам хочется верить в то, что в вас вселяются существа из иного мира – ваше право. Но объясните уж им тогда, как надо себя вести. Тем более, человек с педагогическим опытом уж мог бы приструнить пятилетнего невоспитанного младенца… Это я тем, кто стонет о несчастном малыше. Нормальные люди отреагировали на это однозначно – приводить их комментарии я не буду по соображениям цензуры. Общая трагедия была использована для собственных игрушек и очередного, не слишком завуалированного, наезда на оппонентов (для тех, кто здесь, войны не настоящие). То ли Бель Иль заигрался, то ли использовал подходящий случай для того, чтобы прервать затянувшееся молчание редакции, но свое он получил.
Две недели ждали не извинений даже – ответа. Его не последовало. Тогда Дерзкий потребовал псевдоним удалить – когда люди делают журнал, они вправе надеяться, что неприятный им материал будет если не отсутствовать вообще, то, по крайней мере, сведется к минимуму.
Бель Иль к тому времени наполучал достаточно замечаний, чтобы по правилам журнала быть лишенным права в нем участвовать. Тем не менее, выгонять его не собирались. В личных раговорах со мной, с Лэнсером, с M-lle Guillotine Джералд повторял неоднократно: предупреждение ему вынесено будет, но не более.
Бель Иль ушел сам. Упустить такое пиршество он не мог. Сбылась его мечта быть преданным. Последний номер его пребывания в журнале замусорен «бумажными лодочками» - посланиями, в которых он прощает всем, кому должен и душераздирающими всхлипываниями Тимоти: «Меня сегодня убьют»! А где-то упал с полки сборник ненаписанных стихов. Кавалеры рыдают, дамы в обмороке. Браво! Сам того не подозревая, Дерзкий оказал Тиму огромную услугу. Если просмотеть номера «Л», легко заметить, что к тому времени персонаж себя исчерпал. Симпатичный малыш 2001 года превратился во взрослого зануду, косящего под маленького. Выхода в таких случаях два – можно забыть о нем ненадолго. Возможно, появятся свежие идеи. Бель Иль решил поступить радикально. Мученическая смерть ребенка – это всегда слезоточиво. Его авторское право, но зачем в свои фантазии было втягивать человека, никоим образом в них не участвовавшего. Дерзкий в игрушки не играл. Он действовал не как персонаж лабиринтского королевства, а как человек из редакции, наделенный известными полномочиями. И на том разговор закончен. Выгнали – и выгнали. Не стоило бы к этой истории вообще возвращаться, если бы не продолжение. Которое было весьма и весьма мерзким
Глава 3 "Пляски на могилах"
"Чтобы когда у вас умрет самый близкий человек, вам сказали бы то же, что вы - мне, чтобы кто-то, позвав друга к телефону, так же смеялся над вами в трубку: ты представляешь, до чего он дошел, пишет, что у него умерла мама! Разве так шутят?!" (Еще одна жалоба Паршивца)
«Про пляски гоблинов на могиле я еще прочитаю», - обещал Паршивец, прощаясь. Не вышло – король запретил как букеты, так и кирпичи в его адрес. Но пляски были – и продолжаются до сих пор.
...В тот вечер подруга Бель Иля подошла к нашей компании и молча сунула листок. Шедевр сохранился. Красивым, стилизованным под рукописный, шрифт, было написано примерно вот что: «Среда и суббота – святые дни. В среду отдать послания, в субботу получить номер. В субботу умерла мама, в среду ее похоронили. Ах, ребята! Живите! Я вам все прощаю! Лэнсер, живи!».
Правда, не поверили. Потому что слишком хорошего мнения были о людях. И робкие догадки: «А вдруг правда?» тонули в возражениях – «Да нет, может у Рисачева, в его параллельном мире годовщина … Ну не сошел же он с ума. Ну не такая же он дрянь, чтобы на смерти родной матери спекулировать. Совсем сны с явью перепутал! Невозможно же такое!»
Оказалось – возможно. Мама действительно умерла. И из ее смерти сделали такой вот спектакль – с красиво написанными красивыми словесами. Ни Джералду, ни кому другому из нормальных людей в голову прийти не могло, что о потере близкого человека можно сообщить в такой вот форме, с таким театральным эффектом.
Потом, конечно, узнали. И было то, о чем Паршивец упорно молчит.
Король публично принес извинения Бель Илю – через Элию. Просил - при свидетелях - прощения за то, что не поверил сразу и за то, что в трудную минуту ему пришлось пережить еще и "Лабиринт". Передал, что все разногласия не имеют значения перед тем, что случилось. Тем не менее, тему смерти мамы Паршивец упорно муссирует и вызвает, разумеется, бурю сочувствия, не стесняясь таких перлов, как "ведь это я вызвал своими посланиями шквал ненависти, который она приняла". Да бросьте, какой ненависти? Раздражения, разве. Но то, что читатели небольшого журнала не пришли в восторг от прощального спектакля, не повод косвенно обвинять их в смерти своей матери, погибшей от "шквала ненависти". И не лучше ли было уделять внимание умирающей маме, а не Тиму Кейну и красным комиссарам (еще одна нелепая тема в переписке)? Возможно, такой уход от реальности срабатывал, как защита. И не примись Бель Иль после ухода поливать грязью бывших друзей, никакого осуждения бы не вызвал. Но все это - откровенное вранье и надуманные обвинения - длится до сих пор. Пляски продолжаются. Спекуляция тоже.
То, что я сейчас наговорила – очень жестоко. Мне тоже приходилось хоронить близкого человека, я знаю, что это такое. И не могу себе представить, как можно пользоваться этим столь беззастенчиво.
На этом глава обрывается. Потому что я обещала не рассказывать еще об одной выходке, связанной со смертью близких людей. Те, кто знает, поймут о чем я. Те, кто не знает… Наверное, к лучшему.
Глава 4. Зелен виноград
Сейчас, изредка листая L, я радуюсь, что ушел оттуда. Смотрю на все это со стороны, и думаю, каким дураком был. Споры и ссоры, тянущиеся по году, те же фи-фу, тот же апломб - для ставшего посторонним это выглядит, как зверинец: изучай, радуйся, смейся; может, когда втянешься и станешь одним из, все станет не так, а когда - за, скучно все это...
И испытываешь чувство благодарности если не к людям, то к провидению, а если не к провидению, то к себе - благодарности за то, что у тебя уже больше нет права подсесть на эту иглу.(Опять Паршивец)
И опять Бель-Иль прав! Есть чему радоваться.
Что ни говори, «Лабиринт» за год здорово изменился. «Фи-фу», разборки – это есть, но нельзя не заметить, что это занимает теперь малую часть журнального пространства.
Зато, после долгого застоя, «Лабиринт» изавился от репутации журнала для малолетних графоманов и псевдоголубого оттенка. Теперь его не стыдно показать людям, от тусовки далеким, здесь не брезгуют печататься профессионалы, в будущем у «Л» есть все шансы вырасти в хорошее литературное издание, где кроме НВ, не давшего совсем уйти в омут в трудные годы (спасибо огромное!), появились и другие достойные авторы.
Блистая на фоне «соплей» и «оназма» (С) – Л. Каганов - Бель Иль потерялся бы рядом с Юлией Черновой, Татьяной Усовой, Ветром, Сергеем Рублевым. Лучше уж уйти красиво, писать скорбные элегии с берегов Понта и тешить самолюбие словесами поклонников: «Ты умница, ты чудо - без тебя для меня не существует Лабиринта. И не смей, никогда не смей себя винить - улыбайся, Бель-Иль, зло или издевательски, сжимая за спиной кулаки от ярости, скрипя зубами, - улыбайся им в глаза. Ты не проиграл.»
Ну, пусть скрипит. Что с него еще взять. Просто жаль людей, которыми он так успешно манипулирует. Которые и впрямь готовы поверить в то, что Дерзкий убивает маленьких детей. Которые не содрогнувшись читают отчет о игре по островам, забывая, что еще в ясельном возрасте любой человек узнает нехитрое правило: если игра тебе не по вкусу, скажи: "Я так не играю". Если правила игры предписывают некрофилию и людоедство - не играй! Уйди! Домой поезжай! Если играешь труса, не жалуйся на него - сам выбрал такую роль(прямо как поручик Ржевский, е@%л и плакал, господа!). И еще интересно, что думал мастер, когда вся эта гадость творилась под его чутким руководством? Ладно, Бог вам судья, господа.
Засим умолкаю.
Если меня когда-нибудь переубедят, я только рада буду. Но надежды на это все меньше. Любое известие об этом человеке только прибавляет к нему неприязни и жалости.
Здесь можно узнать противоположную точку зрения
http://www.livejournal.com/users/parshivets/21245.html![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif){kind=small}
